Реферат: Общественно-политические взгляды просветителей Башкортостана

Реферат

Общественно-политические взгляды просветителей Башкортостана

Введение

Во второй половине XIX века, после упразднения в 1865 году кантонной системы управления, начинается новый этап в развитии общественной мысли Башкортостана. Этот период с полным на то основанием может быть назван эпохой башкирского просвещения, которая охватывает историческое время с 60-х годов XIX столетия до начала ХХ века. Наиболее известными деятелями башкирского просвещения были М.Бекчурин (Биксурин), А.Куватов, Б.Юлуев, М.Уметбаев, М.Акмулла, Р.Фахретдинов, М.Баишев, Ю.Бикбов и др. Если характеризовать башкирское просветительство в целом, его интеллектуальный потенциал определяется, во-первых, ориентацией на проблему человека, а отсюда и абсолютизация роли морально-этического фактора как важнейшего средства общественного прогресса.

Во-вторых, башкирское просветительство выделяется своей слабой обращенностью к политическим проблемам, в нем почти не затрагиваются национальный вопрос, национальное самоопределение и национальный суверенитет.

В-третьих, башкирское просветительство было устремлено к национальному самопознанию, чтобы лучше узнать свой народ. Этим объясняется увлечение многих просветителей этнографией и фольклором. Они пишут исторические статьи, публикуют песни, легенды, пословицы и поговорки.

В-четвертых, нельзя не отметить, к сожалению, известного отставания башкирского просвещения от просветительства казахов (чего стоят, например, труды Чокана Валиханова!), бурят (Доржи Банзаров), татар (Ш.Марджани и К.Насыри), чувашей (К.Иванов), объяснением чему служит история народа — непрерывные восстания в течение двух веков (XVII—XVIII), кантонная система управления, ломка традиционных устоев и образа жизни вследствие обезземеливания, приведшие к внезапному переходу от преимущественного скотоводства к земледелию. Все названные особенности общественной мысли так или иначе отражены в сочинениях башкирских просветителей.

1. Истоки башкирского просветительства, его особенности

Разложение феодальных структур и формирование капитализма, сопровождающиеся переменами в общественной жизни и культуре, способствовали возникновению в Башкортостане во второй половине XIX - начале ХХ вв. просветительского движения, в котором выделяются два крыла: религиозно-реформаторское и демократическое направление.

В конце XIX - начале XX века исламские традиции играли значительную роль в бытовой жизни башкир. В религиозных праздниках и обрядах башкир Прикамья проявляются общемусульманские традиции. К ним можно отнести ежедневное пятикратное совершение молитвы намаз, соблюдение в месяц рамазан поста ураза, во время которого запрещается употреблять пищу в дневное время (от восхода до заката солнца). Пост завершался праздником Ураза бэйрэм, который являлся одним из самых главных религиозных праздников. Через два с небольшим месяца отмечался праздник Корбан бэйрэм. Он совершался в честь умерших, поэтому главным было принесение жертвы умершим родственникам. Среди татар и башкир Прикамья отмечались также Мэулид и Гашурэ (Ашурэ) бэйрэм.

Религиозные ритуалы совершались и во время семейных обрядов. Мулла совершал обряд имянаречения, проводил бракосочетание, совершал необходимые ритуалы в похоронной обрядности. Среди пермских татар и башкир получила распространение книжность, найдены рукописные религиозные книги XV-XIX веков. В XIX веке почти в каждой большой деревне были построены мечети, в некоторых из них работали школы медресе. Среди пермских башкир и татар был развитым культ местночтимых святых - семи газизов, святые могилы которых находятся в Пермском крае. При этом в разных деревнях почитались разные святые.

Как синтез древних представлений и исламских традиций в религиозно-мифологической картине мира татар и башкир складывался культ предков. Души умерших живут в потустороннем мире, путь в который лежит через огненную пропасть по тонкому мосту сират купер. Праведный человек преодолевает преграду, а грешник падает в пропасть. Но и после смерти душа человека могла являться живым в виде бабочки или птицы.

Религиозно-реформаторское просветительство было представлено именами Р. Фахретдинова, З. Камали, З. Давлеткильдеева и других деятелей башкирской и татарской культуры. Они сыграли большую роль в пропаганде западно-европейской и арабской философии. Р. Фахретдинов, будучи бессменным редактором оренбургского журнала "Шуро" ("Совет"), большое значение в духовном и экономическом прогрессе общества отводил религиозному обновлению. В области реформы образования религиозные просветители находились на платформе джадидизма (Джадид - новый), осуждали реакционное духовенство, кадимизм (кадим - старый), схоластические способы обучения. Как ректор Уфимского медресе "Галия", З. Камали способствовал росту демократической молодежи, становлению Г. Ибрагимова, М. Гафури, Ш. Бабича и др.

Своеобразие религиозного просветительства проявлялось в отношении решения социальных проблем. Так, в сочинениях Р. Фахретдинова ("Асма", "Салима", "Семья", "Наставления") мы встречаем осуждение корыстолюбия, невежества и подлости. Согласно его выводам безнравственные поступки бывают присущи и богатым людям. Это не значит, что религиозные реформаторы ставили вопрос о причинах несправедливого распределения общественного богатства. Устами своих героев они твердили о взаимопонимании, гармонии и идиллии между воспитанными и образованными аристократами и простыми людьми. Причем в обязанность господствующих классов вменялось свершение добродетельных поступков по отношению к бедным людям. Тем самым реформаторы пытались укрепить веру народа в добрых аристократов, баев и священнослужителей.

В отличие от религиозных деятелей башкирские просветители-демократы Мухаметсалим Уметбаев (1841-1907), Мифтахетдин Акмулла (1831-1895), Мажит Гафури (1880-1934), Шайхзада Бабич (1890-1919), Даут Юлтый (1893-1938) обнажали остроту социальных проблем, для них был неприемлем путь сглаживания противоречий.

Фактором, определившим особенности демократического просветительства народов Поволжья, явился национально-колониальный гнет. Хищнические приемы капиталистической эксплуатации в совокупности с методами военно-феодального грабежа особенно ярко проявились в аграрной политике самодержавия. В течение многих десятилетий земли башкир являлись объектом купли-продажи для казны, помещиков и чиновников. Раздавая башкирские земли, царское правительство искусственно создавало себе лиц, "способных служить столпам Отечества", создавало класс крупных земельных эксплуататоров. Активное участие в расхищении земель принимала богатая верхушка башкир. Процесс этот к концу XIX столетия закончился "чисткой земель" под капитализм. Нехватка земли тяжело отразилась на жизненном уровне крестьян, вынуждая их арендовать земли у помещиков. Последние же, пользуясь своим положением, прибегали к такой форме крепостнической кабалы, как отработка, которая, по существу, восходила к барщине. Аграрный вопрос в Башкирии был самым злободневным для крестьянства, которое в экспроприации помещичьих земель стало видеть путь освобождения из вечной кабалы. Понятно, почему он нашел отражение в творчестве башкирских просветителей-демократов, которые выступали как выразители интересов крестьянства.

О М. Уметбаеве можно говорить как о самобытном мыслителе своего народа. Он явился достойным преемником прогрессивных традиций предшествующей общественной мысли Башкирии. Просветитель не остался на уровне подражания своим предшественникам. Есть определенное своеобразие, которое отличает его как передового идеолога от своих современников. В истории общественной мысли М.Уметбаев выступает как вдумчивый социолог, пытающийся разобраться в социально-экономическом положении в истории башкирского народа.

В Башкирии еще в XIX в. сложилась благоприятная обстановка для распространения передовых идей. Русская общественная мысль оказала определяющее воздействие на формирование мировоззрения башкирских просветителей. Их деятельность проходила в непосредственном общении с русскими учеными: историками, экономистами и публицистами. Например, М.Уметбаев был хорошо знаком с историком-краеведом Р.М.Игнатьевым, венгерским ученым Вильмаши Проле и др. В свою очередь, освоение культурного наследия башкирского народа духовно обогащало русских писателей, способствовало выдвижению коренных социальных проблем эпохи, затрагивающих интересы многонациональной Родины.

В этой переломной эпохе сформировались такие деятели башкирской культуры, как Заки Валиди, Абдулкадир Иман, Галимжан Тоган, Мухаметша Бурангулов. Эти деятели, работая в экстремальных условиях, смогли оставить после себя немеркнущие творения, составившие золотой фонд башкирской культуры. Заки Валиди (1890-1970) - лидер башкирского национального движения, один из создателей башкирской автономии, написавший сотни трудов по истории и культуре тюркских народов, в том числе и башкир. Абдулкадир Инан (1889-1974) -исследователь, вложивший немалый труд в тюркологическую науку. Мухаметша Бурангулов (1888-1968) - выдающийся башкирский фольклорист, благодаря неустанной деятельности которого удалось сохранить жемчужины башкирского эпоса.

Именно ислам и мусульманское образование были теми институтами, которые сплотили мусульман Волго-Уральского региона, включая оседлое и кочевое население. Башкиры Бирского уезда Уфимской губернии в 1873 г. так отвечали на предложение генерал-губернатора Крыжановского об открытии русских училищ в аулах: «учить своих детей русской грамоте они не желают и что с них довольно, если они будут знать татарскую». По мнению основателя башкирской автономии Ахмад Заки Валиди: «до 1860 г. среди башкирской молодежи, служившей в башкирских войсках или вообще в воинских частях и учившейся в военных школах, не наблюдалось увлечения русской культурой». Вспомним и то, что в начале прошлого века Уфа была крупнейшим центром российских мусульман.

Философская сторона творчества указанных деятелей требует глубоких исследований, проникновения в их творческую лабораторию. Их, разумеется, нельзя назвать чисто философами, но их творчество, имея глубокий философский смысл, оказало огромное влияние на все стороны башкирской культуры, в том числе и на современную философскую мысль.

В сложившейся ситуации культа личности и государственно-монополистического социализма, с господством при нем тоталитарно-авторитарного мышления, с его подавлением и унификацией личности трудно было ожидать от творческой интеллигенции такого малочисленного народа, как башкиры, каких-то ощутимых достижений по большому счету. Но, несмотря на это, даже в условиях сталинизма и последующего застоя башкирская национальная культура дала ряд философов и социологов, известных в стране и мире.

На рубеже ХIХ-ХХ вв. именно в Уфе сформировалась значительная прослойка мусульманской интеллигенции. В ее подготовку заметный вклад внесли Уфимская татарская учительская школа и Уфимский учительский институт (открыт в 1908 г.), а также городские новометодные (джадидистские) медресе.

2. Просветительская деятельность М. Уметбаева

Общественно-политические воззрения М.Уметбаева (1841—1907) тесно связаны с его социально-экономическими и правовыми взглядами. В своих работах просветитель рассматривает культуру башкир под углом зрения социально-экономических и политических отношений. Несколько его работ носят специально этнографический характер. Это “Заметки о значении слова “тюба”, некоторые разделы из его сборника “Ядкар” и несколько неопубликованных статей, которые хранятся в различных архивах. Особого интереса заслуживает статья, написанная (но неопубликованная) для “Санкт-Петербургских ведомостей” в 1897 году, и письмо под названием “Общественные порядки”, адресованное Уфимскому генерал-губернатору. М.Уметбаев крайне отрицательно относился к крепостничеству, называя его рабством. Однако освобождение от крепостного права, по его мнению, не привело к облегчению положения крестьян. “Экономическое положение крестьянского населения, — писал М. Уметбаев, — за последние 30-35 лет если не ухудшилось, то нельзя сказать, что и улучшилось”. Уметбаев хорошо видел, что освобождение крестьян от крепостного ига вело к дальнейшей социально-классовой дифференциации общества. В этой связи он писал: “Богатство заметно только среди торговцев и арендаторов”. М.Уметбаев пытался разобраться в причинах социального неравенства и угнетения. Этим и объясняется стремление Уметбаева видеть причины всего происходящего в злоупотреблениях местной администрации, против чего он и пытался бороться. М.Уметбаев дошел до понимания колонизаторской сути политики царизма по отношению к народам окраин. “В такие места, — пишет он, — ранее правительства обыкновенно являются компании и ростовщики, которые до прибытия цивилизации, “скупая земли” и истребляя леса, разоряют местное население.

Покуда это будет продолжаться, будут везде бедствия и страдания, произведенные Гогами и Магогами”. В анализе общественной жизни и быта башкир М.Уметбаев свободен от национальной ограниченности и кичливости. Более того, М.Уметбаев видит недостатки в устройстве быта башкир и критикует их. В частности, он сокрушается по поводу того, что башкиры очень много пьют чай. “Этому бичу из российских народов первыми подвержены башкиры, пьющие чай уже 100 лет, от них переняли уже мещеряки и тептяри. О разорительности чая давно сложили стихи. Будет ли богатым народ, который, продав в неделю 10 пудов хлеба, покупает 1 фунт чаю да 4 фунта сахару”. Основная мысль автора сводится к тому, что поскольку чай стоил очень дорого, его башкиры могли и не покупать. Однако этому мешало отсутствие элементарной практичности. М.Уметбаева глубоко волнует земельный вопрос в Башкирии, который был стержнем всей экономической жизни. Как известно, в то время в Башкирии господствовало общинное землепользование, при котором земля считалась общей собственностью общины.

Но поскольку производились периодические переделы и переверстки, была возможность злоупотреблений со стороны местной администрации и байской верхушки. Здесь в воззрениях М.Уметбаева обнаруживаются элементы классового подхода. Защищая интересы бедных общинников, он писал, что когда решаются вопросы аренды земли в вотчинных хозяйствах, то на этот случай имеется “партия сильных”, во главе которой “всегда стоят староста или старшина, которые и выносят окончательное решение. Влиятельная партия состоит из местных сельских властей и зажиточных”. Критика влиятельной партии превращается в критику правопорядка. “Еще в Положении о башкирах 1863 года, — пишет Уметбаев, — не велено начальству входить в рассмотрение о выгодности продажи земельных угодий”. Это развязывало, считает он, руки местным богачам. Уметбаев отмечает пассивность угнетенного народа, его забитость. “Жаловаться на общество и порядки… не смеют, потому что это будет шаг против местных начальников. Даже и при опросе всегда отвечают, что начальством довольны”.

Представляет интерес взгляд М.Уметбаева на необходимость сохранения общинного землевладения: “Общинное пользование землей будет даже очень полезно, когда земля распределится на наличные души”. Причину бедственного положения башкир Уметбаев связывает с резким переходом от кочевой жизни к оседлой. “Обеднение башкир, — пишет он, — произошло… от крупного поворота из кочевой жизни в оседлую, так что они не могут привыкнуть ни к ремеслам, ни к искусствам европейцев”. Однако, по М.Уметбаеву, тягостное положение народа не является следствием природной лености башкир, его неспособности обеспечить свою жизнь необходимым. Уметбаев понимает трагизм положения народа, внезапно оставившего кочевой образ жизни и еще не сумевшего приобщиться к способу хозяйствования оседлых народов. В то же время этот народ не забыл древнего искусства кочевников по изготовлению и устройству необходимых атрибутов быта (“…шить свой костюм, домашнюю выделку кожи для обуви, красить шерсть и вышивать белым шелком”). Эти объективные причины и породили кажущееся противоречие в общественном мнении, которое нашло выражение в письме Уфимского губернатора от 11 июня 1896 г. Уметбаеву. Губернатор писал: “Ознакомившись ныне подробно с Уфимской губернией, я не могу не прийти к крайне печальному выводу, что коренное население губернии — башкиры-вотчинники, при обширности территории владеемых ими земель, находятся в крайне плохом экономическом положении, значительно худшем в сравнении с благосостоянием остальных пришлых народностей и, несомненно, требуют особых административных забот”. С точки зрения формального отношения к проблеме, действительно, здесь было противоречие между размерами земельной площади башкир и их бедственным положением.

Однако после насильственного и обманного отторжения земель у башкир местной администрацией у народа оставалось такое количество земель, которого не хватало для скотоводства в условиях кочевой жизни. Не обладая достаточными навыками хозяйствования, башкиры не могли рационально использовать эту землю. Понимая это, М.Уметбаев объясняет бедствия народа не его нерадивостью или неполноценностью, как это считали отдельные русские историки. Наоборот, Уметбаев верил в силы народа и писал: “Народ башкирский к наукам и искусствам весьма способен”. Пробуждение угнетенного народа и дальнейшее его прогрессивное развитие М.Уметбаев связывал с идеей политической автономии. “Литература и просвещение, — писал он, — проявляются больше в той нации, где имеется свое правительство, которое способствует и поощряет свою национальность”. Политические симпатии башкирского просветителя были на стороне просвещенного гуманизма. Однако просвещенный гуманизм Уметбаев представлял в рамках существующего монархического строя. “Тот только правоверный и верноподданный сын отечества, кто истинно почитает бога и искренне любит царя”.

Таким образом, просветительство М.Уметбаева может быть охарактеризовано как просвещение в рамках абсолютизма. В заявлении, поданном М.Уметбаевым в Уфимское VII очередное земское собрание, он пытался вскрыть причины, мешающие просвещению мусульман: “…Многие из магометан в просвещении детей наукам на русском языке без предварительного понятия на родном языке видят не просвещение, а только одно обрусение”. Обучение детей на родном языке просветитель считал необходимым условием для усвоения европейских наук. “Как европейцы многие науки перевели с восточных языков на свой родной и каждый народ в Европе достигал образованности изучением наук на своем языке, так… и европейские науки следует перевести на восточные языки. Мне, как природному башкирцу, известно, что у нас грамотные, кроме шариата, большие охотники читать исторические романы и по неимению новых книг, часто башкирам остается быть рассказчиком своей книги.

Поэтому можно судить, что почитавши на своем языке, мусульмане узнают безвредность европейских наук и русских учителей не будут называть агентами какого-то общества и, наконец, муллы в этих науках найдут науки, виденные ими в арабском и персидском языках, но только в старом методе”. Требование М.Уметбаева обучать детей на родном языке вытекает из его представлений о необходимости равенства прав в употреблении языков, а также объясняется практическими соображениями более лучшего овладения науками.

3. Мировоззрение Акмуллы

Известный башкирский просветитель, выдающийся поэт Мифтахетдин Акмулла, широко известный у башкир, татар, казахов, узбеков и каракалпаков, большое внимание в своем творчестве уделил нравственно-этической проблематике. Осмысливая окружающую действительность через призму нравственных оценок, Акмулла выходил к широким философским обобщениям. В назидательно-дидактических стихах поэта, порой граничащих с морализаторством, весьма близких по смыслу к рубаятам Омара Хайяма, видно высокое уважение к человеку, сочувствие его судьбе, а поучения Акмуллы говорят о желании помочь людям, страдающим от материального и духовного порабощения. Акмулла был верующим человеком, но это не мешало ему выступать с реалистических позиций, свободных от мистики и веры в чудеса.

В стихотворении “Башкиры мои, ученье нужно” он писал:

Прибавив к шести единицу,

не получишь десяти,

Повернув часовую стрелку,

не сделаешь день ночью.

В то же время Акмулла верил в судьбу. Это особенно проявилось в его стихотворении “Место мое — в тюрьме”.

Никому не избежать велений судьбы,

Будь он султан, будь он император.

Вера в судьбу определила также и некоторые черты объективизма его мировоззрения, его скептическое отношение к миру. Это связано также с влиянием суфизма, характерного для духовной атмосферы в Башкирии в XIX столетии. Повлияло на него и творчество поэта-суфия Шамсутдина Заки. Как продолжатель традиции суфизма, Акмулла глубоко понимал очищающую роль человеческих страданий, которых люди не могут избежать.“Не испытавший лишений бывает кичлив, только невзгоды жизни успокоят его душу”, — говорит поэт.

Однако, несмотря на то, что скептицизм занимал в творчестве Акмуллы значительное место, тем не менее он в основном стоял на позициях рационализма. В познании он видел социальную силу, с помощью которой можно преобразовать общество на началах справедливости. С этим было связано его подвижничество и стремление во что бы то ни стало просвещать народ. Знаниям в системе своих взглядов поэт отводил центральное место. Невежество и незнание приносят человеку не только заблуждения, но и тяжкие страдания. Знания помогают людям открыть тайны мироздания.

Будь деятелен, в познании

найдешь ты наслаждение,

Бойся неведения — источника бедствий;

Познавший летает в небе и плавает в воде,

И нет здесь ни чудотворства, ни колдовства.

Тонко понимая различия между светскими знаниями и религиозным вероучением, Акмулла выступает за светское образование, видя в этом одно из средств нравственного просвещения и воспитания.

Изучив науки, ты познаешь добро,

Став совершенным, ты сделаешь добро.

Поэт уверен, что с помощью моральных проповедей можно установить отношения равенства и доверия среди людей. В этом и состояла особенность просветительства Акмуллы. Моральное совершенствование личности должно лечь в основу разумного общественного устройства.

Избавься, человек, от пороков,

Чтобы не был ты вместилищемгрязи.

В отличие от многих философов, по мнению которых знания должны выступать одним из оснований (факторов) морального воспитания, у Акмуллы, наоборот, моральное воспитание должно предшествовать получению знаний, то есть должно быть фактором познания.

Уничтожим в себе к соблазнам и проступкам стремленье,

Иначе не получим мы пользы от познанья.

Исходным моментом этических воззрений Акмуллы является представление о существовании непреходящих нравственных ценностей, во что поэт искренне верил.

От того, что посеешь зло, не исчезнет добро.

Если золото вымажешь в грязи,

От этого не потеряет блеска оно.

Акмулла тонко подмечает один из важных аспектов морали, согласно которому моральные ценности могут оказывать влияние только на тех людей, которые моральные нормы воспринимают как свои убеждения. Слабость позиций абстрактного морализаторства Акмулла представляет только в одном отношении, а именно: моральные поучения полезны только тем, кто их понимает. То есть Акмулла не вообще отрицает морализаторство, а только его некоторые формы. Отсюда и вытекает особенность понимания относительности (релятивности) моральных представлений.

Сколько не куй железо, не превратишь его в алмаз,

Как ни убеждай осла, не сделаешь его другом.

Хотя относительность нравственных взглядов для Акмуллы была очевидной, однако он выводил ее не из различий социально-экономического порядка, а из сферы самого морального сознания. Подчеркивая относительность моральных ценностей, Акмулла как бы полемизирует с положениями религиозно-пацифистской идеологии, согласно которой на зло нужно отвечать добром (“если бьют по одной щеке, подставляй другую”), получившей концентрированное выражение в теории “непротивления злу насилием”. Рассмотрение нравственных проблем в отрыве от социально-экономических и политико-правовых отношений объективно приводило Акмуллу на позиции абстрактного гуманизма, поэтому в представлении поэта моральные качества человека не зависят от его общественного положения, не зависят и от социального статуса.

Злого сделаешь начальником — юрт разорит,

Дурака возвысишь, а он — и ноги на стол.

Не смотри, что он начальник или бедняк,

Посмотри сначала на его дела…

Иная кляча лучше плохого тулпара.

Противоречивость воззрений Акмуллы вполне объяснима. Она связана с тем, что, с одной стороны, поэт видит пороки общества и людей и относится к ним критически, но, с другой стороны, не видит того, что поведение людей определяется условиями их существования. Не зная причин человеческого бесправия и угнетения и желая избавить от них общество, Акмулла вынужденно обращается к идеям просветительства.

4. Философские и общественно-политические взгляды Р. Фахретдинова

Жизненный путь Ризаитдина Фахретдинова сложился таким образом, что в нем могут быть выделены несколько более или менее определенных по своим приметам весьма длительных периодов, каждый из которых связан, пожалуй, с тем или иным этапом его общественной и творческой деятельности. Это выглядит в следующей последовательности: годы детства и учебы в медресе, затем — учительская работа; первый уфимский период (1891—1906 гг.); оренбургский период (1906—1918 гг.); второй уфимский период, длившийся с 1918 года по 1936 год, т.е. до последних дней жизни ученого и писателя. Сын муллы, получивший свои первые уроки от своих родителей — матери и отца, затем обучавшийся в медресе соседней деревни Нижние Чершелы, после окончания этого курса учебы он сам становится учителем такого же сельско го медресе. Внешне, казалось бы, более чем незаурядный путь шакирда в условиях дореволюционного Урало-Поволжья. Но большая жажда познания таилась в душе этого скромного деревенского юноши.

Еще в годы обучения в медресе, наряду с усвоением основ мусульманской религии, увлекается восточными языками — арабским, персидским, турецким. Занимается перепиской книг, что было в традициях башкирских и татарских шакирдов той эпохи. Уже в те годы он испытывает влияние татарских и башкирских просветителей, в первую очередь зачитывается трудами крупного татарского ученого Шигабутдина Марджани. В нем проявляется большое стремление к овладению русским языком и к чтению трудов русских ученых.

Завершив обучение, в течение ряда лет учительствует в сельских медресе, одновременно настойчиво продолжает свое самообразование в плане совершенствования знаний, языков и наук, в эти же годы он становится автором нескольких работ, в том числе учебника по арабской грамматике (1887 г.) и книги «Китабе игтибар» (1888 г.), изданных в Казани и получивших хорошие отклики. Вслед за татарским ученым Ш.Марджани добрым словом отозвался о «Китабе игтибар» и его авторе башкирский поэт-просветитель М.Акмулла, назвав его «совершенной личностью». В 1891 году Ризаитдин Фахретдинов избирается казыем Духовного собрания мусульман в Уфе и переезжает в центр тогдашней Уфимской губернии. С этого времени начинается новый, отмеченный наибольшим подъемом период в творчестве ученого и писателя. Это собственно первый уфимский период, длившийся целых пятнадцать лет.

Самое характерное для этих лет в биографии Р.Фахретдинова заключается, по-нашему, в его формировании как крупного философа-историка, педагога, биобиблиографа и ученого-теолога, а также известного для своего времени башкирского писателя. Именно в этот период он создает свои основные художественные произведения — повести «Салима, или Целомудрие» и «Асма, или Проступок и наказание». Перед ним открываются широкие возможности для углубленного изучения старопечатных и рукописных источников по истории и культуре народов Урало-Поволжья и по древней литературе мусульманского Востока, которых в огромном количестве накопилось к тому времени в архиве Духовного собрания. Риза Фахретдинов по прибытии в Уфу приступает к систематизации этого богатейшего на Урале архивохранилища, и деятельность его на этом поприще, которую он с не меньшей настойчивостью и с большим энтузиазмом и увлеченностью продолжил в 20-е и 30-е годы, справедливо оценивается как подлинный научный подвиг ученого.

В тот же период жизни он пишет и издает основные части первых двух томов своего знаменитого биобиблиографического труда «Асар» («Сочинения»)* , из печати выходят книги «Воспитанная мать» («Тєрбияле ана»), «Воспитанный отец» («Тєрбиєле ата»), «Воспитанный ребенок» («Тєрбиєле бала»), «Воспитанная женщина» («Тєрбиєле хатын»), «Семья» («Fаилє»), «Назидания» («Нєсихєт»), «Знаменитые женщины» («Мєшh‰р хатыннар»), «Воспитание учащегося» («Шєкертлек єдєбе»), «Учение воспитанности» («Єдєбе тєѓлим»), «Путешествие Марджани» («Рихлєте єл-Мєржани»), «Путешествие Исмаила» («Исмєѓил сєйєхєте»), «Ибн Рушд» («Ибне Рошд»), «Коран и его издания» («Љµрьєн вє табакат») и др. Имя Ризы Фахретдинова становится широко известным во всем российском Востоке.

Необыкновенно плодотворен в плане творческом и противоречив в мировоззренческом порядке оренбургский период жизни Р.Фахретдинова. В этот период в полную силу развернулась журналистская и научно-просветительская деятельность ученого, прежде всего, как редактора журнала «Шура».

Переезжает он в город Оренбург в 1906 году по приглашению редакции газеты «Ваљыт» («Время»), через год после того, как, отказавшись от должности казыя в Духовном управлении мусульман в Уфе, решил полностью посвятить себя творческой работе. В Оренбурге первое время он работает в редакции названной выше газеты, печатается на ее страницах под псевдонимом Морат. А с января 1908 по январь 1918 года, с первого до последнего номера, редактирует двухнедельный общественно-публицистический и литературно-художественный журнал «Шура», издававшийся татарскими буржуазными деятелями, золотопромышленниками Шакиром Садыковичем и Закиром Садыковичем Рамеевыми. (Второй из братьев — Закир Рамеев — вошел в историю как известный поэт под псевдонимом Дэрдменд).

Журнал «Шура» и деятельность Ризы Фахретдинова как главного редактора и ведущего автора этого издания в целом оцениваются как явление большой историко-культурной значимости в трудах современных востоковедов, а также в работах историков и литературоведов Башкортостана и Татарстана. Обстоятельность, научная глубина и аргументированность были основными требованиями, которые неуклонно проводились в жизнь главным редактором Р.Фахретдиновым.

В 1918 году Ризаитдин Фахретдинов возвращается в Уфу. В 1922 году на него возлагаются обязанности муфтия Духовного собрания мусульман в Уфе. Здесь он, помимо занятий по службе в Духовном собрании, продолжает свои научно-исторические исследования. С начала двадцатых годов работает над рукописью книги «Приезд Ибн-Фадлана в Булгар», составляет третий и четвертый, оставшиеся в рукописи, тома биобиблиографического труда «Асар», приводит в порядок материалы своего богатого личного архива, часть из них отправляет в Ленинградское отделение Института востоковедения АН СССР. Умер Ризаитдин Фахретдинов в Уфе 11 апреля 1936 года в возрасте 77 лет. Похоронен он на мусульманском кладбище города. Этот последний период в жизни ученого знаменателен тем, что, наряду с другими работами, были завершены последующие третий и четвертый тома «Асара» — одного из главных трудов Р.Фахретдинова, ставшего своеобразным памятником его подвижническому труду. Р.Фахретдинов выступил в литературе как виднейший представитель просветительской мысли в Башкортостане.

В его художественных произведениях этих лет нашли свое выражение многие из тех общественных и морально-этических проблем, которые волновали его прежде всего как ученого-педагога, ученого-воспитателя в самом широком смысле этого слова. Р.Фахретдинов последовательно отстаивает в то время еще и прогрессивные буржуазные новшества в области просвещения, выдвинутые таким общественным течением среди татар и башкир, как джаддидизм, призывает своих современников овладевать наукой, знаниями, развивать ремесла, изучать русский язык и с его помощью осваивать богатства русской культуры, отдавать всего себя служению родному народу. Важнейшее место в его художественных произведениях занимает идея просвещенной личности, идея всесторонне образованного, духовно богатого, совершенного человека. Повести Ризы Фахретдинова, как отметил в свое время профессор М.Х.Гайнуллин, «имеют свои идейные и художественные слабости (ограниченность положительных идеалов, определенная надуманность сюжета и др.)». Многое и в поведении героев, и в авторском повествовании выглядит в наше время наивным. Но, тем не менее, эти книги, написанные на самом рубеже двух веков и горячо отстаивавшие идеалы просветительства, внесли неоценимый вклад в развитие предреволюционной башкирской прозы.

Заключение

А.С.Пушкин, Л.Н.Толстой, А.М.Горький, Г.И.Успенский, Д.Н.Мамин-Сибиряк, Н.А.Крашенинников и др. выдающиеся представители русской культуры с позиций подлинного гуманизма охарактеризовали положение обездоленных масс. Они гневно осуждали деспотизм и насилие, выступали против разжигания межнациональной вражды и недоверия. Башкиры получили автономию в марте 1919 года, но это не решило вековых чаяний народа о возрождении культуры, о достижении подлинного равенства между народами.

В этой переломной эпохе сформировались такие деятели башкирской культуры, как Заки Валиди, Абдулкадир Иман, Галимжан Тоган, Мухаметша Бурангулов. Эти деятели, работая в экстремальных условиях, смогли оставить после себя немеркнущие творения, составившие золотой фонд башкирской культуры. Заки Валиди (189О-197О) - лидер башкирского национального движения, один из создателей башкирской автономии, написавший сотни трудов по истории и культуре тюркских народов, в том числе и башкир. Абдулкадир Инан (1889-1974) -исследователь, вложивший немалый труд в тюркологическую науку. Мухаметша Бурангулов (1888-1968) - выдающийся башкирский фольклорист, благодаря неустанной деятельности которого удалось сохранить жемчужины башкирского эпоса.

В сложившейся ситуации культа личности и государственно-монополитического социализма, с господством при нем тоталитарно-авторитарного мышления, с его подавлением и унификацией личности трудно было ожидать от творческой интеллигенции такого малочисленного народа, как башкиры, каких-то ощутимых достижений по большому счету. Но, несмотря на это, даже в условиях сталинизма и последующего застоя башкирская национальная культура дала ряд философов и социологов, известных в стране и мире.

Использованная литература

1) Баишев Ф.Н. Общественно-политические и нравственно-этические взгляды Ризы Фахретдинова.- Уфа, 1996.

2) Валеев Д.Ж. Очерки истории общественной мысли Башкортостана.- Уфа, 1995.

3) Вильданов А.Х, Кунафин Г.С. Башкирские просветители-демократы 19 века.- М., 1981.

4) Кузбеков Ф.Т. История культуры башкир.- Уфа, 1997.

5) Харисов А.И. Литературное наследие башкирского народа.- Уфа, 1973.

6) Шакур Р.З. Звезда поэзии: Мифтахетдин Акмулла.- Уфа, 1981.

7) Шакур Р.З., Шафиков Г.Г. Феномен Акмуллы// Мифтахетдин Акмулла. Стихи. – Уфа, 1986.